Жан-Пьер Вандромм, Golden Telecom: "Каждое препятствие открывает новые возможности"

- За последние полгода в компании произошли масштабные кадровые перестановки. Ожидаются ли еще перемены в руководстве компании?
Команда — это намного больше, чем люди, которых вы привыкли видеть. Будут ли еще изменения? Непосредственно со мной работают 30-40 человек. Некоторые сейчас на испытательном сроке. И если меняется 5-10% состава — это нормально. Как в футболе — не знаю, как вы, а я очень люблю футбол — когда меняется 2 игрока, команда все равно остается, если меняются все 11 — это совсем другое дело. Будут ли еще перестановки? Я удивлюсь, если их не будет.

- Это касается также и высшего руководства?
Высшее руководство — это я и 8-9 моих подчиненных. Им всем от 31 до 44 лет — очень молодая команда. Некоторые из них занимают подобные должности впервые в жизни — такое сочетание опыта и молодости. Я сам по натуре очень агрессивный человек — я имею в виду бизнес. Я очень нетерпеливый, и некоторые не успевают за моим темпом. Но это жизнь.

- То, что вы не входите в состав совета директоров компании, как-то усложняет работу?
Я выступаю в качестве наблюдателя. То есть я официально принимаю участие во всех заседаниях совета, но не имею права голоса. В мае состав совета поменяется, и я думаю, что войду в него. В принципе, существует две модели совета директоров: так называемая англосаксонская, куда, как правило, входит главный управляющий (CEO), и скандинавская, которая становится все более распространенной в Европе, когда CEO в совет директоров не входит. Во втором случае совет директоров, скорее, выполняет функцию наблюдательного совета (Supervisory Board), как его называют в Германии. Golden придерживается англосаксонской модели. Она более агрессивна — таким компаниям не свойственно вести долгие разговоры и менять точки зрения.

- Список кандидатов в новый совет директоров уже утвержден?
Да, но он еще не был объявлен.

- К разговору о директорах и акционерах — вы собираетесь менять свою дивидендную политику? Например, выплачивать дивиденды по итогам года?
Нет, она останется прежней, и мы продолжим выплачивать квартальные дивиденды, как это происходит в последние годы. Любое изменение дивидендной политики станет частью масштабного изменения в деятельности компании. Например, если бы мы вдруг решили купить "Комстар", нам бы пришлось от дивидендов отказаться.

- Недавно в состав совета директоров вошел Владимир Булгак. Учитывая его прошлое в министерстве связи, правильно ли я понимаю, что он привлечен к взаимодействию с правительством?
В идеальном совете обязательно должен быть человек, который хорошо разбирается в законодательно-правовой базе своей отрасли. И можно с уверенностью сказать, что Владимир Булгак является именно таким человеком, поскольку он 10 лет занимал должность министра связи.

Я не верю в систему, когда совет директоров отражает состав крупных акционеров компании, как это было в Golden Telecom — 3 от "Альфы", 2 от Telenor, 1 от Baring, 2 от "Ростелекома", 1 от Capital, 1 от ЕБРР. Совет директоров должен быть организован иначе. Каждый крупный акционер должен иметь в нем непосредственного представителя, остальные должны представлять независимых директоров, которые хорошо разбираются в отрасли и понимают ключевое направление, в котором ты работаешь. Владимир Булгак долгое время работал в министерстве — думаю, этот факт укрепит уверенность иностранных инвесторов в том, что компания управляется должным образом.

- Как бы вы оценили законодательную базу, которая сегодня существует в российской телекоммуникационной отрасли?
Я долгое время проработал в России, а также много работал в других странах — Польше, Чехии, Словакии, Венгрии, Германии, Швейцарии, Франции, Италии, Испании, Португалии, Бельгии, Дании, Швеции, Норвегии, Финляндии, Великобритании. И что самое удивительное — в каждой стране люди считают, что их законы самые сложные и несправедливые, что с ними что-то не так, кому-то отдается предпочтение. Но по сути везде одно и то же.

Из 25 стран, где я работал, я бы не поставил Россию в пятерку наиболее благоприятных — скорее, она попадет в пятерку самых сложных стран. Но с этим ничего не поделаешь. Каждое препятствие открывает новые возможности. Если бы законодательно-правовая база была слишком благоприятной, сюда бы все устремились. Возможно, тот факт, что она сложная, упрощает задачу. Нравится ли мне это? Нет. Огорчает? Могло быть еще хуже.

- А какая сейчас ситуация на украинском рынке? Там что-нибудь изменилось за последние год-полтора в связи со сменой власти?
Там практически то же самое, что и в России Что касается перемен, то, насколько я могу судить — потому что меня там не было в это время — в общем-то нет. Возможно, на Украине более прозрачная законодательная система.

- Значит ли это, что инвестиционный климат там лучше, чем в России?
Инвестиционный климат — это сочетание нескольких факторов. На Украине около 50 млн. жителей, в России — 143 млн. Это два огромных рынка, и в России больше возможностей — с точки зрения развития экономики, роста ВВП, инвестиций в телекоммуникационную отрасль, здесь рынок интереснее.

- Вы не собираетесь продавать ваши мобильные активы на Украине?
Нет. Во-первых, их очень сложно продать, потому что лицензии на мобильную и фиксированную связь зарегистрированы на одну компанию. Нам придется их разделить, а это непросто. Во-вторых, я верю в конвергенцию мобильной и фиксированной связи не зависимо от того, что по этому поводу думают многие мобильные операторы. Технология развивается в сторону конвергенции, а значит, это неминуемо произойдет. Украина — единственная страна, где у нас есть мобильные активы, и было бы безумием не воспользоваться этим. В-третьих, кому бы я мог их продать? "Киевстару" — и ввязаться тем самым в конфликт между "Альфой" и Telenor? Продать УРС, что было бы еще хуже? Или "Мегафону", у которого ничего нет на Украине, и тем самым опять же связаться с "Альфой" и Telenor? Учитывая состав совета директоров Golden, любое из этих предположений нереально.

- Вы планируете новые приобретения в странах СНГ?
Думаю, вы знаете стандартный ответ на этот вопрос: мы всегда изучаем возможность потенциальных приобретений. Да, мы действительно рассматриваем такие возможности, но мы не собирается совершать покупку ради покупки. Если потенциальное приобретение станет составной частью нашего глобального плана развития — мы купим по приемлемой цене.

- Как вы оцениваете возможности для приобретений в странах СНГ?
Только в России в настоящий момент работает около 30 тысяч лицензированных операторов фиксированной связи. При этом у меня нет данных по СНГ. Некоторые из них обслуживают всего одно здание, и большинство не представляют из себя большого интереса, но если вы ставите себе цель стать крупнейшим альтернативным оператором в странах СНГ, необходимо восполнять пробелы, которые у вас есть.

- Есть какие-нибудь планы по поводу Восточной Европы и Прибалтики?
Никогда не стоит зарекаться. Но на тех рынках, где мы уже работаем, мы до сих пор не являемся ведущим альтернативным оператором. У любой компании есть две возможности — попытаться стать лучшим там, где ты уже работаешь, или тонким слоем покрыть белые пятна на карте своего присутствия. Если речь зайдет о Восточной Европе или Прибалтике, мы должны будем быть уверены, что сразу сможем стать вторым оператором на этом рынке. Я подчеркиваю, что пока мы не рассматривали такой вариант — но если бы у нас появилась возможность купить, скажем, польскую Netia, которая очень похожа на Golden Telecom, мы могли бы ее приобрести и интегрировать. Но я никогда не станут покупать третьего или четвертого оператора или распыляться на 15 мелких приобретений.

- Можете хотя бы примерно обозначить инвестиции, предназначенные для приобретений в этом году?
Мы однажды называли сумму, за которую планировали купить ростовские компании (ООО "Цифровые Телефонные Сети" и ООО "Цифровые Телефонные Станции", принадлежащие американской Hudson Telecom -ИФ). В результате, аналитики беспрестанно спрашивали, почему сделка не состоялась. Лично я бы никогда такие прогнозы делать не стал. Но даже если бы я это сделал однажды, то точно усвоил бы этот урок.

- Предлагали ли вам РЖД выкупить у них оставшиеся 46% "Раскома"?
Если бы они и выступили с подобным предложением, я бы не смог этого подтвердить. Но и обратного подтвердить я тоже не могу Я не могу давать подобные комментарии.

- Еще один вопрос про "Раском". В РЖД считают, что компания может лишиться права пользоваться своей сетью, потому что она включена в состав технологического сегмента ОАО "РЖД", который, в соответствии с российским законодательством, нельзя сдавать в аренду. Кроме того, доля участия РЖД в "Раскоме" была оплачена правом прокладки сетей компании по железнодорожной инфраструктуре на определенный срок. По словам нашего источника, этот срок истек и теперь возникает вопрос, на каком основании "Раском" пользуется этими сетями. Как вы можете прокомментировать подобные заявления?
Перед тем, как купить "Раском", мы провели тщательный анализ. Возможно, ваш источник изучал те же документы, что и мы. В документах "Раскома" говорится, что его права на пользование инфраструктурой истекут через 10 лет. Я уважаю людей, которые проводили due diligence компании, и склонен им доверять. Информация, которая у вас есть, прямо или косвенно исходит от тех же людей, которые тоже были заинтересованы в покупке компании. Кстати, их нельзя назвать очень умными, потому что они писали мне письма с угрозами о том, что мы купили компанию незаконно, и можно очень просто проследить, с какого сервера они это делали. Если бы я писал такие письма, я бы пользовался PROXY- сервером, чтобы невозможно было их отследить. Люди, о которых идет речь -несмотря на то, что это телекоммуникационная компания — наверное, никогда о PROXY-сервере не слышали.

- Вам все еще принадлежит 23% американского оператора MCT Corp.?
Да. Но он просто висит у нас на балансе, и все.

- Почему вы не продадите эти активы, раз они не приносят прибыли и вы не консолидируете их в своей отчетности?
Если бы кто-нибудь предложил за них хорошую цену, мы могли бы продать. Я не могу сказать, что MCT является для нас стратегическим активом.

- В России есть ряд иностранных компаний, которым принадлежит несколько небольших операторов местной связи. Какова, на ваш взгляд, наиболее вероятная судьба этих активов?
Во всем мире сейчас происходит консолидация мелких активов. Для них нет будущего ни в России, ни на Украине, ни в Казахстане, ни в Китае, ни во Франции. Несколько лет назад мы обсуждали эту тему с представителем регулирующих органов Франции. Он придерживался мнения, что снятие регулирующих ограничений позволяет дать каждому шанс и понять, кто окажется лучшим. И прямо сказал, что французское правительство не заинтересовано в том, чтобы в стране существовало, скажем, 30 тыс. операторов связи (во Франции их тогда было около 2 тысяч). Идеальная ситуация, на его взгляд, предполагала одного государственного оператора и трех-четырех альтернативных игроков, каждый из которых занимал бы 15-25% рынка. Плюс так называемые "нишевые игроки", которые предоставляют какую-то одну очень специализированную услугу, занимая около 70% рынка в своей сфере. Так, по его мнению, должна выглядеть телекоммуникационная отрасль в будущем. Рынок консолидируется, и законодательство создается таким образом, что мелким игрокам практически невозможно выжить. В настоящий момент во Франции оператора, у которого меньше 500-600 точек подключения, вымещают с рынка. Я на 100% убежден, что через два-три года для того, чтобы выдержать конкуренцию на российском рынке, компаниям необходимо будет иметь не 88, а 500 точек присоединения. Лично я не верю в существование будущего для мелких игроков.

- Специалисты называют "Комстар-ОТС", который активно развивается в Москве, одним из главных конкурентов Golden Telecom на рынке фиксированной связи. Какова стратегия вашей компании в Московском регионе?
"Комстар" всегда работал на этом рынке, и, благодаря МГТС, у него было множество преимуществ. Он делал на это ставки и не уделял должного внимания своим абонентам. А корпоративные клиенты очень требовательны. На московском рынке корпоративных клиентов "Комстар" по- прежнему остается очень небольшой компанией по сравнению с Golden Telecom. У них хорошие позиции на рынке конечного потребителя, мы же, со своей стороны, имеем преимущество там, где целесообразно строить оптоволоконный кабель, к примеру, для многонациональных компаний и крупных бизнес-центров. Кроме того, "Комстар" не является альтернативным оператором.

- Вы получили официально коды для дальней связи?
Ждем.

- При выходе на рынок дальней связи, что для вас предпочтительнее — заключать агентские соглашения с МРК или самостоятельно предоставлять счета своим абонентам?
Мы не можем позволить себе самостоятельно заниматься биллингом, поэтому, конечно, для этого нам необходимы агенты. Но особенно важным клиентам мы будем доставлять счета самостоятельно, потому что счет — это практические единственный посредник между клиентом и компанией. Отдавать его конкуренту — это не самый верный способ строить долгосрочные отношения.

- У вас уже есть такие соглашения?
Мы не можем их заключать, пока не получим коды дальней связи.

- На ваш взгляд, затягивание с приватизацией "Связьинвеста" как-то влияет на рынок, или оно затрагивает только потенциальных покупателей компании?
Влияет. Потому что в настоящий момент министерству необходимо изменить законодательство в пользу "Связьинвеста" — этого требует и экономическая, и правительственная логика. Когда я работал в министерстве связи в Бельгии, мы делали в точности то же самое — в результате, мы продали Belgacom по максимальной цене. То же самое происходит и во всех других странах. Если бы я занимался приватизацией, я бы тоже сделал все для того, чтобы максимально увеличить рентабельность компании.

© СОТОВИК